«Совесть музыкальной Москвы». Это звание, никем не присуждённое, но всеми признанное, сохранилось за Сергеем Ивановичем Танеевым на многие годы. Оно принадлежало ему как знак безупречного нравственного служения прекрасному и высокому. Оно включало и многообразную общественную деятельность Танеева, и его исключительную по масштабам педагогическую работу, и его исполнительство, и научные достижения, поднявшие русское музыкознание на европейский уровень. Наконец, его композиторское мастерство, далеко не сразу оценённое по достоинству, обобщающее многие и разные истоки — творчество, в котором достигнут подлинный синтез русского мелоса и европейских принципов становления звуковой материи, восходящих к старинной полифонии и классическим идеям формообразования.
Из танеевской школы вышла плеяда превосходных музыкантов: композиторов, теоретиков, педагогов, исполнителей и музыкальных деятелей, которые несли традиции учителя в поколение молодых советских музыкантов. Талант педагога был в Танееве с самого рождения, так как он совершенно сознательно выработал свой «Танеевский» творческий подход, благодаря которому мог научить людей тому, что умел сам. Основой упор при этом делался не на индивидуальную стилистику, а на основные, общие принципы музыкальной концепции. Благодаря этому композиторы — ученики Танеева, совершенно непохожи один на другого. Каждому из своих учеников Сергей Иванович смог передать ту основу, из которой и выросла индивидуальность каждого учащегося.
Ценнейшие творческие, эстетические и педагогические заветы Танеева сохраняют своё живое значение и в наши дни. Огромное значение для русского искусства имела многообразная творческая деятельность Сергея Ивановича, навсегда прервавшаяся летом 1915 года. «Танеев... был источником великой культурной революции в русской музыке, последнее слово которой ещё далеко не сказано...» — говорил Асафьев.
Пройдут годы, и Сергей Рахманинов напишет в некрологе о своём учителе Танееве: «Композитор — мастер, образованнейший музыкант своего времени, человек редкой самобытности, оригинальности, душевных качеств, вершина музыкальной Москвы... Для всех нас, его знавших и к нему стучавшихся, это был высший судья...» (С. Рахманинов. Литературное наследие. В трех томах. Том I, М., 1978, с. 68).